ИФХЭ РАН

Юрий Анатольевич родился 4 февраля 1923 года.

Он учился в 25-й образцовой средней школе в Москве, которую закончил в 1941 году. На следующий же день после начала войны он пошел в военкомат с просьбой отправить его на фронт добровольцем.

Осенью 1941 года Юрий Анатольевич строил под Москвой оборонительные сооружения, затем в составе Московской стрелковой дивизии (так называлось московское ополчение) участвовал в историческом параде 7 ноября 1941 года на Красной площади. С Красной площади Юрий Анатольевич отправился воевать. В учебной части под Муромом он получил военную специальность «артиллерист-разведчик» и поступил в 40-й гвардейский полк.

В рядах Советской Армии Юрий Анатольевич Эльтеков прошел от Воробьевых гор до австрийских Альп; он участвовал во всех крупных битвах Великой Отечественной войны — в Ленинградской, Сталинградской, битве на Курской дуге, битве за Одессу. Войну он закончил в Вене.

Он награжден орденом Отечественной войны II степени, медалями «За отвагу», «За оборону Ленинграда», «За оборону Москвы», «За освобождение Белграда», «За взятие Будапешта», «За взятие Вены» и медалью Жукова.

Рассказывает Юрий Анатольевич: «В Москву я вернулся в 1946 году, и мне надо было идти работать.

До войны я участвовал в химических олимпиадах Московского университета и занимался в химическому кружке. Больше всего мы занимались аналитической химией. Я даже делал доклад о том, как по цвету определять в растворе примеси железа, меди или марганца. Это было мое первое научное выступление, 1940 год, июнь месяц.

Я выбрал Менделеевский институт. Деканом там был академик Коршак [в то время доктор наук – прим.]. В лаборатории на втором этаже мы работали с отравляющими веществами. Самым часто используемым веществом был хлорацетофенон. Бывало, по лаборатории расползалось целое облако этого газа… вонючего. За работу с вредными веществами мы получали усиленное питание.

Я там проработал, и, когда Первое мая наступило — после моей первой первомайской демонстрации, это был 1947 год, потому что в 1946 году я еще не был в Москве — я решил, что буду поступать в Московский университет.

В то время все интересовались ядерной энергией. Мне казалось, что физика ближе подходит к атомной проблеме, чем химия, и я приготовился поступать на мехмат или на физический факультет.

Школу я окончил в 1941 году. У меня в аттестате были одни пятерки. Когда я пришел в МГУ подавать документы, мне сказали, что на мехмат или физический факультет мне придется пройти собеседование, а на химический меня готовы взять без экзаменов. Я решил не рисковать, тем более, что у меня уже был билет: я собирался поехать отдохнуть...

Так я оказался на химическом факультете. На первом курсе у нас были две мужские группы, а остальные четыре группы были для девушек. Так что обучение шло раздельное, такое же, как раньше в школах.

На первом курсе преподавали в основном общие дисциплины. Общая химия. Неорганическая химия. Математики было много.

Поскольку я поступал без экзаменов и собеседования, на первых порах учиться было сложно. Из школьной программы многое забылось. Английский язык я совсем не знал.

На втором курсе надо было выбирать специальность и кафедру. Многие студенты хотели учиться у академика Новоселовой [в то время — доктор наук, декан химического факультета с 1949 по 1955 годы, возглавляла работы по созданию промышленности высокочистых соединений бериллия — одного из важнейших элементов в технологии ядерных материалов – прим.]. Работала она на кафедре неорганической химии, это была большая кафедра, я туда «ткнулся», но все места оказались заняты.

Я попал на кафедру физической химии в лабораторию профессора Киселева. Он только в 1939 году защитил диссертацию, молодой человек, талантливый ученый.

Химический факультет размещался в двух зданиях на улице Моховая— красном кирпичном здании и в желтом, в котором раньше был геофак. Учились в 3 смены. Мы сами создавали научные установки, сами их паяли и ремонтировали.

У нас в лаборатории были вакуумные краны с ртутными затворами - это трубки, которые погружены в пробирки с ртутью. Манометры тоже были ртутные. Ртуть много использовали, иногда она стояла открытая.

В новом здании МГУ на Воробьевых горах занятия начались в 1953 году. Когда я учился, оно только строилось, и мы работали на строительстве. [В 1948 году студенты 3 курса физического факультета и 2-го курса химического факультета написали обращение к остальным студентам, чтобы все отработали по 15 часов на строительстве нового здания. – прим.] Мы камни убирали, мусор. Помогали рабочим.»

После окончания университета Юрий Анатольевич поступил в аспирантуру. В 1955 году он защитил кандидатскую диссертацию и пришел на работу в Институт физической химии АН СССР (ныне ИФХЭ РАН) в группу химии поверхности, которая была создана в Институте профессором Киселевым. Эльтеков занимался вопросами адсорбции макромолекул пористыми и непористыми сорбентами, в том числе углеродными.

В 1963 году группа химии поверхности была преобразована в отдельную лабораторию, которая позже вошла в отдел хроматографии.

В лаборатории работали с самыми первыми приборами для жидкостной хроматографии, которые только-только появились в нашей стране.

Первые хроматографы сильно отличались от тех, которые имеются сейчас. Низкая чувствительность. Минимум автоматики. Почти нет системы регистрации. Насосы позволяют получить давление около 50 атмосфер.

Исторически жидкостная хроматография появилась раньше газовой. На первой демонстрации хроматографического метода в 1903 году его открыватель Михаил Семенович Цвет разделял растительные пигменты колоночным жидкостно-адсорбционным методом. Метод был революционный, но несовершенный: использовались адсорбенты с размером зерен более 50-100 мкм, насоса не было, и элюент проходил через колонку под действием силы тяжести. В результате процесс разделения веществ занимал несколько часов.

Потом долгое время основным методом хроматографических исследований был газохроматографический анализ. Жидкостная хроматография была необходима для работы с нелетучими и термически нестойкими органическими соединениями. Она была бы востребована в самых разных областях, от медицины и фармацевтики до криминалистики. Однако эффективность разделения веществ и чувствительность жидкостных приборов долго оставались на низком уровне.

Для успеха жидкостного метода были необходимы жесткие сорбенты с зерном 5-10 мкм, насосы высокого давления (свыше 200 атмосфер) и проточные детекторы. Лишь к середине 70-х годов удалось решить научные и технологические проблемы – и тогда последовал прорыв, настолько мощный, что возникло отдельное направление, которое получило свое собственное название – высоко эффективная жидкостная хроматография (ВЭЖХ).

Юрий Анатольевич Эльтеков был одним из пионеров жидкостной хроматографии. Помимо уравнений Скотта-Кучеры и Снайдера-Сочевинского, в справочниках имеется уравнение Эльтекова.

Он участвовал в обмене хроматографическими знаниями и много выступал на конференциях. Он также был организатором семинаров и конференций и ответственным редактором книг, выпускаемых по итогам мероприятий.

Большое внимание Эльтеков уделял международным контактам. Будучи членом комиссии Московского комитета ветеранов войны по международным связям, он много ездил за рубеж. Благодаря этим поездкам в лаборатории и в институте установились тесные контакты с хроматографическими и адсорбционными лабораториями Европы. Многие молодые ученые ездили в европейские центры по его рекомендательным письмам. В 70-80-е годы XX века хроматография была на острие науки, и зарубежные ученые охотно приезжали в нашу страну на семинары и симпозиумы для знакомства с теоретическими и практическими достижениями российских коллег.

Свое 99-летие Юрий Анатольевич встречает новыми научными успехами. Он пишет третий том монографии по адсорбции полимеров из растворов. Две книги уже опубликованы. Они охватывают огромный период его деятельности — работы, которая началась в 60-ых годах XX века и продолжается до сих пор.

Материал подготовлен: Ольга Макарова / пресс-служба ИФХЭ РАН